Нарушение и защита прав интеллектуальной собственности в публичных закупках лекарственных препаратов

 

20 августа 2024 года

Вывод любого изобретения на рынок – это долгий и финансово затратный процесс. Не исключение и лекарственные препараты, когда от изобретения молекулы до выпуска в обращение может пройти 25 – 30 лет, и тратятся огромные средства. Поэтому разработчикам и производителям оригинальных лекарственных препаратов предоставляется патентная защита: эксклюзивные права на производство и продажу препарата в течение определенного времени. По истечении ее срока могут создаваться «копии» оригинальных препаратов, содержащие такое же действующее вещество (далее по тексту – «дженерики», «воспроизведенные лекарственные препараты»).

Между тем в последние годы федеральные и региональные заказчики начали активно закупать дженерики, в том числе выпущенные в оборот до истечения срока действия патента на оригинальные препараты. По данным журнала «Фармвестника», первый случай выхода на торги в России воспроизведенного препарат до истечения срока патентной защиты произошел в 2012 году. Тогда Laboratorio Tuteur участвовала в торгах с препаратом, являющимся дженериком противоопухолевого препарата «Гливек». В 2016 году эта же компания вышла на торги с дженериком другого противоопухолевого препарата «Ревлимид». Впоследствии подобные действия неоднократно осуществляли и российские компании. В связи с массовым нарушением патентных прав Ассоциация международных фармпроизводителей неоднократно обращалась в Федеральную антимонопольную службу. Однако значимых изменений в российском законодательстве и правоприменительной практике не произошло^[1].

В статье рассмотрим, какие способы защиты своих прав на интеллектуальную собственность (IP) при публичных закупках могут использовать правообладатели и какова их эффективность на практике.

Что включают такое исключительные права на лекарственные средства?

До начала рассмотрения темы коснемся общих вопросов регулирования исключительных прав на изобретения в российском законодательстве.

По смыслу статьи 1229 ГК РФ исключительные права – это права на использование результата интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом. К результатам интеллектуальной деятельности закон относит и изобретения (технические решения в любой области, относящиеся к продукту или способу получения). Отметим, что в основе впервые полученного лекарственного средства могут лежать несколько изобретений: активного вещества, фармацевтической композиции, способа получения фармацевтической субстанции и готовой лекарственной формы, способа применения.

Правовая охрана изобретениям предоставляется на основании патента. Срок действия исключительных прав на изобретение в Российской Федерации составляет 20 лет с момента подачи заявки на выдачу патента. В отношении лекарственных средств он может быть продлен Роспатентом еще до 5 лет, если с даты подачи заявки на выдачу патента до дня получения первого разрешения на применение лекарственного средства прошло более 5 лет (пункт 2 статьи 1363 ГК РФ).

Таким образом, в случае патентования изобретения, входящего в основу лекарственного препарата, другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности без согласия правообладателя, включая его выпуск в обращение и предложение к продаже на торгах.

Механизмы защиты интеллектуальных прав на лекарственные средства в законодательстве о закупках

В Российской федерации публичные закупки регулирует специальное законодательство:

• госзакупки – Федеральный закон от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее по тексту – «Закон о контрактной системе»);
• корпоративные закупки – Федеральный закон от 18.07.2011 № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» (далее по тексту – «Закон о закупках»).

Рассмотрим требования, которые предъявляет законодательство о публичных закупках в отношении исключительных прав на предмет (объект) закупки.

В соответствии с пунктом 8 части 1 статьи 31 Закона о контрактной системе одним из требований, предъявляемых к участнику закупки, является обладание исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности, если в связи с исполнением контракта заказчик приобретает права на такие результаты. Из прямого прочтения нормы вытекает, что требование предъявляется только в случае, если заказчик приобретает права на результаты интеллектуальной деятельности. Данную позицию неоднократно выражали и органы-регуляторы^[2]. Поскольку при закупках лекарственных препаратов никакие права на него, как на изобретение, не передаются, заказчик не вправе устанавливать указанное требование и отклонять заявки, даже если имеются данные о нарушении исключительных прав других участников рынка. Проиллюстрируем на примерах из практики.

В УФАС поступила жалоба участника закупки на действия комиссии заказчика при проведении запроса котировок на поставку противоопухолевого лекарственного препарата МНН «Осимертиниб». По мнению заявителя, комиссия необоснованно допустила к участию в закупке заявку победителя. В обоснование своего довода в жалобе указывалось, что действующее вещество «Осимертиниб» охраняется евразийским патентом, выданным до 2032 года компании А. Данная компания является держателем регистрационного удостоверения на лекарственный препарат «Тагриссо», в основе которого лежит изобретение, охраняемое указанным патентом. Между тем к участию в закупке неправомерно был допущен участник, предлагающий воспроизведенный лекарственный препарат с торговым наименованием «Осимертиниб», что нарушает интеллектуальные права владельца оригинального препарата. Антимонопольный орган установил, что предложенный к поставке дженерик «Осимертиниб» зарегистрирован в установленном порядке и разрешен к обращению. Также антимонопольный орган указал, что в силу статьи 1406 ГК РФ факт нарушения исключительных прав патентообладателей устанавливается решением суда, а жалобу признал необоснованной^[3].

В другом деле правообладатель пытался оспорить порядок формирования начальной (максимальной) цены на закупку лекарственного препарата для лечения ВИЧ-инфекции МНН «Долутегравир». В обоснование жалобы заявитель ссылался на то, что заказчик для расчета НМЦК использовал цену, которая действует для долгосрочных контрактов (1,5 года и более), а условия закупки предусматривали поставку только в течение 6 месяцев. По мнению заявителя, данные действия привели к участию в закупке поставщиков дженериков и существенному снижению цены на 20 миллионов рублей (с 1,86 миллиардов рублей до 1,84 миллиардов рублей). ФАС России указал, что контроль за формированием НМЦК возложен на органы финансового контроля и не подлежит оценке антимонопольным органом. В отношении довода о нарушении патентных прав антимонопольный орган отметил, что споры о нарушении патентных прав рассматриваются в судебном порядке. Жалоба признана необоснованной^[4].

В приведенных нами примерах правообладатели пытались принять меры по быстрому пресечению нарушения своих интеллектуальных прав, поскольку судебные споры носят длительный характер. Вместе с тем, как показывает практика, обжалование в антимонопольный орган допуска к участию в госзакупках лица, нарушающего исключительные права, не является эффективным.

Что касается публичных закупок госкомпаний, то в соответствии с частью 6 статьи 3 Закона о закупках заказчик определяет требования к участникам закупки в соответствии положением о закупке, утверждаемым органами управления учредителем заказчика. Поэтому для оценки перспективы обжалования необходимо изучить положение о закупке заказчика и составленную на основании него закупочную документацию. Однако, как показывает практика, заказчики также не склонны устанавливать подобные требования и отклонять за отсутствие исключительных прав^[5].

В силу статьи 449 ГК РФ правообладатель также не лишен права оспаривать проведенные торги в судебном порядке. Однако для этого потребуется доказать нарушение установленных законом правил проведения торгов, что представляется крайне проблематичным, поскольку процедура проведения торгов формально не нарушена. Кроме того, правообладетель может заявить требование о признании сделки недействительной. Однако зачастую суды демонстрируют формальный подход: если закупочная процедура, по результатам которой заключен контракт, и протокол определения победителя не оспорены, контракт не противоречит существу законодательного регулирования и не имеет признаков ничтожной сделки. Исходя из вышеизложенного, оспаривание торгов и заключенного контракта с практической точки зрения также является малоэффективным средством защиты.

Таким образом, ни законодательство в сфере публичных закупок, ни гражданское законодательство не предусматривает каких-либо специальных механизмов защиты прав исключительных прав при проведении публичных закупок. В связи с этим патентообладателям приходится обращаться к общим средствам защиты исключительных прав, предусмотренным гражданским и административным законодательством.

Гражданско-правовые способы защиты нарушения интеллектуальных прав

В соответствии со статьей 1252 ГК РФ защита исключительных прав применительно к публичным закупкам может осуществляться путем предъявления следующих требований:

• о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения;
• об изъятии и уничтожении товаров;
• о возмещении убытков;
• о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав.

Данный перечень не является исчерпывающим, однако именно данные требования наиболее часто встречаются в судебной практике. Ниже подробно рассмотрим специфику требований при закупках лекарственных препаратов и эффективность каждого из них.

Пресечение действий, нарушающих интеллектуальные права на лекарственные средства

В соответствии с частью 1 статьи 1229 ГК РФ правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением).

С учетом специфики обращения лекарственных средств правообладателями данное требование формулируется обычно как «запретить вводить лекарственный препарат в оборот, участвовать в торгах на поставку лекарственных препаратов». Нередко они дополняются также требованием об изъятии и уничтожении лекарственных препаратов, поставленных по результатам проведенных торгов». Однако, как показывает практика, подобные требования удовлетворяются судами частично. Проиллюстрируем на примере из судебной практики.

В деле № А40-30124/2015 иностранная компания П. обратилась в арбитражный суд к российским хозяйственным обществам Ф., К. и М. с иском о запрете вводить в гражданский оборот лекарственный препарат под любым торговым наименованием, содержащий вещество «Вориконазол», участвовать в аукционах на их поставку, а также об изъятии и уничтожении всех экземпляров лекарственного препарата ТН «Бифлурин» (МНН «Вориконазол»).

Как было установлено судом, истцу принадлежит исключительное право на изобретение: активное вещество «Вориконазол». Вместе с тем хозяйственное общество Ф. производило лекарственный препарат «Бифлурин», в котором используется запатентованное вещество «Вориконазол». Общества К. и М. участвовали в торгах с предложением лекарственного препарата «Бифлурин» и стали их победителями.

Суд решил, что ответчики осуществляют использование запатентованного изобретения без разрешения патентообладателя, что нарушает его исключительные права на изобретение. Требования о запрете ввода в гражданский оборот препарата «Бифлурин» и запрете участия в торгах на поставку данного препарата удовлетворил. В части изъятия и уничтожения уже поставленного по контрактам препарата указал, что судебный акт должен отвечать принципу исполнимости, т.е. содержать указание на конкретное имущество, подлежащее изъятию, его местонахождение. Поскольку истец не представил сведений о месте нахождения лекарственного препарата и его количестве, в удовлетворении данного требования отказал^[6].

Как видим из приведенного примера, рассмотренные способы защиты имеют недостатки:

1. Представить суду сведения о месте нахождения и количестве данного товара может стать крайне затруднительным для истца. Например, если грузополучатель по госконтракту заявит, что препараты были отпущены пациентам или переданы для оказания медицинской помощи, требование не будет обладать признаком исполнимости.

Кроме того, как указывают исследователи данной проблематики, изъятие поставленных по госконтракту препаратов, особенно относящихся к группе жизненно важных и необходимых, будет противоречить публичным интересам, что послужит еще одним из оснований для отказа в удовлетворении требований^[7].

2. Судебный запрет на участие в торгах не дает заказчику права на отклонение заявки, если запрет все-таки будет нарушен.

Таким образом, запрет совершать те или иные действия, связанные с участием в публичных закупках, является возможным, но с практической точки зрения недостаточным средством защиты исключительных прав.

Возмещение убытков при нарушении прав интеллектуальной собственности (IP) в публичных закупках лекарственных препаратов

В соответствии с частью 2 статьи 15 ГК РФ под убытками понимаются реальный ущерб (расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права) и упущенная выгода (неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено).

Применительно к рассматриваемой теме, как правило, правообладатели предъявляют требования о возмещении упущенной выгоды. Подобная категория споров является достаточно сложной, поскольку лицо, требующее их возмещения, должно доказать нарушение своего права, наличие причинной связи между нарушением права и возникшими убытками, а также размер убытков. Кроме того, в соответствии с разъяснениями, данным Верховным Судом РФ^[8], при определении размера упущенной выгоды также учитываются предпринятые для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления. Приведем пример из судебной практики.

В деле № А40-273203/2018 акционерное общество Р. обратилось в суд с иском к Обществу Ф. о взыскании убытков в виде недополученного дохода в размере более 12 миллионов рублей. Как было установлено судом, Управлением здравоохранения проводился аукцион на поставку противоопухолевого лекарственного препарата МНН «Дазатиниб». По результатам аукциона победителем было признано Общество Ф., заключен государственный контракт на поставку лекарственного препарата «Дазатиниб-натив».

Истец указал, что компанией Б. был получен патент на изобретение, использующее при производстве лекарственного препарата «Спрайсел» (МНН «Дазатиниб»). На основании договора с компанией-правообладателем истец получил эксклюзивное право реализации данного лекарственного препарата. В свою очередь хозяйственное общество Ф., участвующее в торгах с дженериком «Дазатиниб-Натив», знало, что в нем используется изобретение, принадлежащее правообладателю. Таким образом, по мнению истца, лекарственный препарат «Дазатиниб-натив» не мог быть предметом государственных контрактов, а действия хозяйственного общества Ф. причинили ему убытки в виде недополученного дохода в размере цены контракта.

Суд пришел к выводу, что поскольку лекарственный препарат «Дазатиниб-натив» зарегистрирован в установленном законом порядке, не ограничен в обращении, может закупаться заказчиками. Суд указал, что истец участвовал в аукционе, но снизил цену закупки, его самостоятельные действия привели к тому, что победителем аукциона был признан другой участник. Таким образом, истец не представил доказательств наличия причинно-следственной связи между действиями ответчика и убытками. Также суд сослался на отсутствие судебных решений о признании права на изобретение. В удовлетворении иска отказал^[9].

Отметим, что нам удалось найти несколько успешных дел^[10] о взыскании убытков, причиненных нарушением исключительных прав на изобретение, в иных сферах деятельности. Однако в большинстве случаев суды предпочитают отказывать в удовлетворении требования в связи с недоказанностью размера убытков или причинно-следственной связи между действиями нарушителя права и понесенными убытками.

Согласимся с мнением исследователи данной темы^[11] о наличии следующего недостатка рассмотренного способа защиты.

Правообладатель должен лично принимать участие в закупке или заключить с уполномоченным лицом соглашение о передаче только ему прав на производство или реализацию препарата. При невыполнении данного условий сложно будет доказать наличие причинно-следственной связи между правонарушением и убытками правообладателя. Таким образом, требование о возмещении убытков является достаточно эффективным способом защиты, но истец должен привести достаточные доказательства их возникновения.

Компенсация за нарушение исключительных прав на IP

В соответствии со статьей 1406.1 ГК РФ в случае нарушения исключительного права на изобретение правообладатель наряду с использованием других применимых способов защиты вправе требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации:

1) в размере от 10 000 рублей до 5 000 000 рублей, определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения;

2) в двукратном размере стоимости права использования изобретения, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование тем способом, который использовал нарушитель.

Размер компенсации определяется судом в зависимости от характера нарушения и иных обстоятельств дела с учетом требований разумности и справедливости (пункт 3 статьи 1252 ГК РФ). При этом, как указано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23.04.2019 № 10, при определении размера компенсации суд учитывает обстоятельства, связанные с объектом нарушенных прав, характер допущенного нарушения, срок незаконного использования, наличие и степень вины нарушителя (в том числе носило ли нарушение грубый характер, допускалось ли оно неоднократно), вероятные имущественные потери правообладателя, являлось ли использование результатов интеллектуальной деятельности существенной частью хозяйственной деятельности нарушителя^[12].

Проиллюстрируем на примере из судебной практики

В деле № А40-123859/18 компания П. обратилась с иском к акционерному обществу Ф. о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав в размере 21,9 миллионов рублей и упущенной выгоды в размере 1,8 миллионов рублей, к Обществам К. и Ф. о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав в размере 13,4 миллионов рублей и упущенной выгоды в размере 329 тысяч рублей солидарно.

Как было установлено судом в ходе рассмотрения дела, компании П. принадлежало исключительное право на изобретение активного вещества «Вориконазол», которое использовалось им при производстве оригинального лекарственного препарата. В период действия патента акционерное общество Ф. осуществило действия по производству лекарственного препарата «Вориконазол-Канон» с использованием изобретения, принадлежащего истцу. Общества К. и М. являлись победителями конкурсов на поставку по государственным заказам данного лекарственного препарата. Согласно представленному истцом перечню Акционерное общество Ф. осуществило поставки по 26 государственным контрактам, Общество К. по 13 контрактам, Общество М. по 3 контрактам.

Суд решил, что нарушение исключительных прав истца на изобретение выразилось в производстве, предложении к продаже и продаже воспроизведенного лекарственного препарата. При определении суд учел, что нарушения в отношении спорного изобретения ответчиками прекращены и не повторяются на протяжении более 3-х лет. Суд взыскал компенсацию за нарушение исключительного права с Акционерного общества в размере 22 500 000 рублей, с Общества К. и М в размере 500 000 рублей солидарно. Во взыскании упущенной выгоды отказал в связи с пропуском истцом срока исковой давности^[13].

В другом деле данная компания за нарушение своих прав на это же изобретение, выразившемся в производстве дженерика «Бифлурин» и распространении его посредством заключения госконтрактов, взыскала с компании-производителя Ф. компенсацию в размере 1,8 миллионов рублей^[14].

Таким образом, несмотря на тенденцию к снижению судами размера компенсации за нарушение исключительных прав, это требование, на наш взгляд, в современных реалиях является самым эффективным способом гражданско-правовой защиты. Очевидным плюсом его является то, что правообладателю не требуется доказывать факт наличия каких-либо убытков.

Административно-правовая защита исключительных прав на IP

Эффективным способом могут стать и административно-правовые способы защиты интеллектуальной собственности, в частности обращение в Федеральную антимонопольную службу в связи с недобросовестной конкуренцией.

Так, согласно статьи 14.5 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее по тексту – «Закон о конкуренции») не допускается недобросовестная конкуренция путем совершения хозяйствующим субъектом действий по продаже, обмену или иному введению в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности, за исключением средств индивидуализации, принадлежащих хозяйствующему субъекту-конкуренту. При этом в соответствии с разъяснениями ФАС России под незаконным использованием следует понимать несанкционированное владельцем использование объекта интеллектуальной собственности, в том случае, если такая санкция необходима^[15].

Для квалификации действий, как нарушающих запрет, установленный статьей 14.5 Закона о конкуренции, правообладателю потребуется доказать:

• факт использования результата интеллектуальной деятельности в лекарственном препарате, являющимся объектом продажи, обмена или иного введения в гражданский оборот;
• отсутствие согласия правообладателя на такое использование.

В случае выявления в действиях нарушения антимонопольный орган вправе выдать предписание о прекращении нарушений, а также обязать лицо-нарушителя перечислить в федеральный бюджет доход, полученный от таких действий (статья 51 Закона о конкуренции). Кроме того, существуют риски привлечения нарушителя к административной ответственности по части 2 статье 14.33 КоАП РФ «Недобросовестная конкуренция». Штраф на должностных лиц в размере 20000 рублей либо дисквалификация на срок до 3 лет; на юридических лиц – от 0,01 до 0,15 размера суммы выручки правонарушителя от реализации товара, но не менее 100 000 рублей.

Приведем пример из практики антимонопольных органов. Компания Н., производитель лекарственного препарата для лечения опухолевых заболеваний крови «Тасигна» (МНН «Нилотиниб»), обратилась в ФАС России с жалобой на действия Общества М. о введении в гражданский оборот лекарственного препарата лекарственного препарата «Нилотиниб», в основе которого лежит изобретение, которое охраняется патентом заявителя.

Антимонопольный орган установил, что Обществом М. было введено 6 партий препарата, на введение в оборот которых имелся судебный запрет, а также заключены государственные контракты на поставку с двумя региональными Министерствами здравоохранения на сумму более 19 миллионов рублей. УФАС решил, что Общество М. ввело в гражданский оборот лекарственный препарат «Нилотиниб», доподлинно зная о нарушении такими действиями исключительных прав компании-производителя Н. Указанные действия способны причинить убытки заявителю вследствие уменьшения продаж лекарственного препарата «Тасигна». Суд признал действия Общества М. нарушающими статью 14.5 Закона о конкуренции, выдал предписание о прекращении нарушения и о перечислении в федеральный бюджет дохода в размере более 19 млн. рублей^[16]. В суде попытка оспорить решение антимонопольного органа не увенчалось успехом^[17].

В другом деле производитель лекарственного препарата для лечения дегенеративно-дистрофических заболеваний позвоночника и суставов «Мукосат» обратился в антимонопольный орган с жалобой на действия Общества Т., производившего дженерик «Драпстоп», о нарушении его исключительных прав. УФАС признал доводы обоснованными, оштрафовал Общество М. на 23,8 миллионов рублей исходя из размера выручки от продажи «Драстопа»^[18]. Отметим, что суд снизил сумму штрафа до 100 тысяч рублей^[19].

В настоящее время, по данным журнала «Фармвестник»^[20], в ФАС России на рассмотрении находятся жалоба компании-правообладателя А. на производителя дженерика оригинального препарата для лечения сахарного диабете «Форсига». Оригинальный препарат защищен патентом до 2028 года. Верховный Суд РФ подтвердил законность патентных прав компании A., однако на рынок было выпущено 22 серии дженерика «Фордиглиф». ФАС России возбудила дело по признакам нарушения признакам недобросовестной конкуренции. Кроме того, на рассмотрении у службы находятся еще 4 дела аналогичного содержания. Однако на момент написания данной статьи исход дела нам неизвестен.

К недостаткам данного способа можно отнести то, что он фактически не возмещает убытки правообладателя. Однако в сочетании с гражданско-правовыми способами защиты может эффективно влиять с целью скорейшего прекращения нарушений.

Подводя итоги, сделаем следующие выводы. Механизмов для защиты прав правообладателей российское законодательство о публичных закупках в настоящее время не содержит. Вместе с тем вопрос о защите исключительных прав и не должен являться предметом рассмотрения заказчиками при осуществлении закупок. Вместо этого в законодательстве об обращении лекарственных средств необходимо предусмотреть механизм, препятствующий выпуску в обращение препаратов-дженериков до истечения срока действия патента на оригинальный препарат.

Самым эффективным, как показал практика, являются требования о компенсации за нарушение исключительных прав. Однако для достижения максимальной результативности желательно сочетать несколько способов защиты. Кроме того, в условиях фактически взятого государством курса на поддержку дженериковых препаратов, во избежание формальных подходов судов целесообразно получить решение судебных органов о признании исклютельного права на изобретение.

_____________________

 

^[1] Регионы начали закупать дженерики защищенных патентом оригинальных препаратов. 06.12.2017. Е. Калиновская. Сайт журнала «Фармвестник».

^[2] Письмо Минэкономразвития России от 04.10.2016 № ОГ-Д28-11932, Письмо Минфина России от 20.04.2020 № 24-02-06/31676.

^[3] Решение Приморского УФАС России от 12.07.2024 № 025/06/50-687/2024.

^[4] Решение ФАС России от 02.07.2024 по делу № 28/06/105-1631/2024.

^[5] Постановлением Арбитражного суда Уральского округа от 18.03.2022 № Ф09-10706/21.

^[6] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 14.09.2016 № С01-762/2015 по делу № А40-30124/2015.

^[7] Орлова А. Проблемы защиты исключительных прав на фармацевтические изобретения в ходе государственных закупок лекарственных средств // Правовая защита интеллектуальной собственности: сборник материалов VII Международного IP Форума. 2019.

^[8] Пункт 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств».

^[9] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 02.08.2019 № 09АП-41751/2019 по делу № А40-273203/2018.

^[10] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 14.09.2022 № С01-1514/2022 по делу № А65-16903/2021, Постановление Суда по интеллектуальным правам от 15.07.2016 № С01-552/2016 по делу № А04-4967/2015.

^[11] Д. Бородин Проблемы защиты патентных прав фармпроизводителей в ходе государственных закупок лекарственных средств // Журнал Суда по интеллектуальным правам, 2017, № 1.

^[12] Постановление Пленума ВС РФ от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации».

^[13] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 31.05.2019 № 09АП-14988/2019-ГК по делу № А40-123859/18.

^[14] Определение Верховного Суда РФ от 28.05.2021 № 305-ЭС21-8238 по делу № А40-123813/2018.

^[15] Письмо ФАС Росси от 24.12.2015 № ИА/74666/15 «О применении «четвертого антимонопольного пакета».

^[16] Решение ФАС России от 22.07.2021 по делу № 08/01/14.5-12/2021.

^[17] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 28.09.2022 № С01-1616/2022 по делу № А40-200302/2021.

^[18] Решение Московского УФАС от 30.12. 2020 года № ДС/27872/20 по делу №У 050/01/14.5-864/2020.

^[19] Постановлением Суда по интеллектуальным правам от 07.09.2021 № С01-1389/2021.

^[20] ФАС возбудила дело против «Акрихина» из-за аналога «Форсиги». 23.07.2024. Е. Ракитина. Сайт журнала «Фармвестник».

 

20 августа 2024 г.